Книга Лекарство от долгой жизни. Серия «Невыдуманные истории на ночь» - Ольга Ракитина

— Хорошо. Ну, а кто же хозяин?

— Последняя информация на 1882 год: главой Правления поименован Егор Митрофанович Дубровин.

«Если фамилию „Максименко“ Александра Егоровна получила от мужа, то вполне можно было допустить, что она была дочкой главы всей компании. Что ж, очень даже вероятное предположение», — подумал Шумилов.

— Ну-ка, Пётр Семёнович, объясни-ка мне, неразумному, для чего люди эмитируют акции и не выводят их на биржу? Ведь если следовать голой экономической теории, то акции как раз и выпускаются для того, чтобы взять свободную наличность с биржи и предоставить её в распоряжение эмитента… Было бы товарищество на паях, то у Егора Дубровина была бы одна половина, у его компаньона — другая. И никаких малопонятных комбинаций с акциями.

Смирнитский засмеялся:

— Алексей Иванович, ты же юрист и сам знаешь ответ. Когда милые делят имущество, боги в ужасе закрываются облаками. Паевое товарищество хорошо до известных пределов. Отчётность её сравнительно просто сфальсифицировать. Кто-ни-

будь из компаньонов что-то дал другому компаньону, тот вроде бы вернул, а вроде бы нет, распределение паев изменилось, а вроде бы не менялось. Суду в этих взаимных зачётах разбираться очень долго и сложно. Акционерная компания куда надёжнее в плане предотвращения мошенничества: акции распределены, независимый депозитарий записал их на лицевой счёт каждого. Их не украсть, не переписать на себя уже нельзя. Даже если вор украдёт пачку акций и отнесёт их в брокерскую контору, то честный брокер пожелает видеть выписку о состоянии лицевого счёта в депозитарии и посмотрит, является ли продавец акций их действительным владельцем.

— Ну, этот механизм понятен, я-то сейчас говорю не о воре, который по сундукам и чуланам шарится. Что может стоять за двукратным эмитированием акций, которые так и не вышли на биржу?

— Знаешь что? — Смирнитский на секунду задумался. — Есть человек, который может кое-что знать об этой компании. Надеюсь, он сможет тебе помочь. Он мой хороший знакомый, дилер «Волжско-Камского банка». Банк этот крупнейший в Волжском бассейне, они у нас на бирже активно торгуют. Полагаю, там твою «Волжско-Уральскую пароходную компанию» должны хорошо знать. Хочешь, я тебе устрою с ним встречу?

— Буду очень признателен.

— Зовут его Герман Густавович Эйлер. Он обычно обедает у Фердинанда после шести вечера, как раз после закрытия торгов. Добрая такая традиция хорошо кушать — Сможешь завтра присоединиться?

— Конечно. А может быть, сегодня? Сейчас только четыре тридцать. Как раз успеваем.

— Ну, если ты подождешь меня… э… минут несколько. Мне надо закончить с делами, буквально пару умных резолюций наложить.

Пообедать «у Фердинанда» означало посетить старинный, основанный еще дедушкой нынешнего, третьего по счёту, Фердинанда, ресторан на Малой Конюшенной улице. Удобная расположенность вблизи нескольких крупных банков и торговых компаний, а также отменная кухня и особая, очаровывающая гостеприимность владельца, обрусевшего датчанина, делали это заведение притягательным для банкиров и чиновников средней руки, т. е. публики весьма специфичной, умеющей пожить и ценящей комфорт и солидность во всяком деле. Здесь не было балалаечников и франкоговорящих певичек по вечерам, но зато подавали всегда отменный стек из телятины, и в любое время года здесь можно было отведать свежих ананасов, клубники и ароматной «малаги». Диваны и кресла вокруг столиков были мягкими и глубокими, с подушками не на пружинах, а с настоящей кокосовой стружкой — кому доводилось сиживать, тот навсегда запоминал разницу. Стены и потолок обоих залов были забраны благородным дубом, что придавало интерьеру теплоту и самодовольную роскошь настоящего дворца. Одним словом, это было место, способное понравиться любому человеку, готовому единовременно потратить для услады своего организма рублей сто, то есть, примерно пару месячных окладов ротного командира русской армии тех времен.

Удача сопутствовала приятелям. Кельнер, знавший Смирнитского в лицо и по имени-отчеству, сообщил, что «Герман Густавович ноне здесь». Эйлера они нашли одиноко сидящим в дальнем конце общего зала. Положив ногу на ногу, он сидел боком к столу и, казалось, дремал. Перед ним дымилась чашка ароматного кофе и лежала раскрытая «Торгово-промышленная газета».

— Поспешим, он, кажется, уже покончил с обедом, — поторопил Шумилова Пётр Семёнович.

Они подошли, поздоровались. Смирнитский представил своего приятеля:

— Алексей Иванович Шумилов, сотрудник «Общества взаимного поземельного кредита».

— Присаживайтесь за мой столик, господа, — предложил Эйлер, пожимая руки и убирая со стола газету.

— Что-то вы невеселы, Герман Густавович, — заметил Смирнитский. — Всё ли в порядке?

— Да вот прикупил сегодня «Санкт-Петербургского международного банка» на семьсот пятьдесят тыщ, теперь сижу, думаю, скажут ли за это мне спасибо? — пробормотал Эйлер. — Банковские акции до сентября лежать будут. Надо было в «железо» вбивать, Путиловский завод брать, у них большой казённый заказ на рельсы на подходе, а это отразится на акциях. До сентября можно было бы хорошую маржу поймать.

— Не переживайте, — бодро отозвался Смирнитский. — «Путиловец» перекуплен, а возможный заказ под Сибирь уже заложен в цену. И вообще неизвестно, успеют ли они до сентября получить заказ. Так что, по моему мнению, вы правильно поступили, вложившись в банк. Вам ли не знать, что у нас банки всегда в авангарде роста!

— Ваши слова, да Богу в уши, — вздохнул Эйлер.

Они поговорили ещё немного о сегодняших торгах. Смирнитский расспросил, кто и почём выставлял акции «Санкт-Петербургского международного банка» на продажу, Эйлер, отвечая, заметно приободрился. Шумилов в беседу биржевиков не вмешивался, читал меню, полистал винную карту ресторана аж на сорока страницах. Цены были приличные, почитай, в Ростов можно было дешевле прокатиться.

Эйлер, для того, наверное, чтобы вовлечь Шумилова в беседу, неожиданно к нему обратился:

— Ну-с, а вы, Алексей Иванович, какой бы дали совет относительно покупки акций «Международного банка» на период до сентября?

Видимо, он принял Шумилова за человека, знающего толк в биржевой игре.

— В римском праве была замечательная норма: nemo e consilio obligatur — советчик не несёт ответственности за совет. Поэтому, мне кажется, спрашивать советы бесполезное дело, всё равно отвечать придётся лицу, принимающему решение.

— Алексей Иванович юрист, — засмеялся Смирнитский. — Он знает, как ответить, даже не зная ответа.

Рядом со столом бесшумно возник официант и застыл в ожидании заказа.

— Господа, настоятельно рекомендую: сегодня рассольник с почками отменный и шницель телячий по-венски — просто пальчики оближешь, — не удержался Эйлер, большой поклонник здешнего повара.

Сделав заказ, Смирнитский взял быка за рога:

— Мы ведь по вашу душу, Герман Густавович. Нужна ваша консультация.